The Secret Life of Walter Mitty
В культурном словаре английского языка символьно-знаковой фигурой стал Уолтер Миттай, главный герой повести Секретная Жизнь Уолтера Миттая, написанной юмористом Джеймсом Тербером
James Thurber и изданной в The New Yorker в предвоенном 1939. Миттай - кроткий и преданный муж, который витает в облаках, всего лишь мечтая стать то смелым хирургом, то героическим пилотом и командиром военно-морского флота ("Сквозь огонь! Rev her up to 8500! Мы проходим! "), то еще кем-то. "Уолтер Миттай" стал популярной стенографией для любой робкой души, которая мечтает взять многое в пролетающей жизни. Это так называемый “комплекс Миттая”. Образ блестяще создан с помощью всего лишь 2100 слов, характер слов таков, что звучат они ударным аккордом и не случайно Секретная Жизнь Уолтера Миттай была запечетлена яркой музыкой Нормана Маклеода и в 1947 была сделана фильмом с Дэнни Кэй (Danny Kaye) в роли Миттая. Фильм продливает воображаемые приключения Миттая за описываемый двухдневный период. Римейк был взят Стивеном Спилбергом и звездой кино Джимом Карреем ( Steven Spielberg , Jim Carrey ), проект был обсужден, но так и не появился на экране. Что касается Спаркс, есть утверждение, что “Этот Город не Достаточно Велик Для Нас Обоих” в своем жанре несет ядро Секретной Жизни Миттая… Возможно, возможно…Mitty appears in the short story The Secret Life of Walter Mitty, written by humorist James Thurber and published in The New Yorker in 1939. Mitty is a meek and henpecked husband who daydreams of being a daring surgeon, heroic pilot and dashing naval commander ("Throw on the power lights! Rev her up to 8500! We're going through!"). The story was a mere 2100 words long, but the character struck a chord and "Walter Mitty" has become popular shorthand for any timid soul who dreams of a more dashing life. The Secret Life of Walter Mitty was made into a 1947 film with Danny Kaye as Mitty; a proposed remake, to be directed by Steven Spielberg and starring Jim Carrey, has been discussed but never released.
Extra credit: It's not true that the cartoon dog Snoopy was originally based on Mitty, but the official Peanuts website does call Snoopy "an extroverted beagle with a Walter Mitty complex
The Secret Life of Walter Mitty," first published in 1941, is one of James Thurber's most well-known and beloved stories. Its famous protagonist holds a place in the cultural lexicon, meriting his own entry in English-language dictionaries. In 1947, Norman McLeod directed an MGM Technicolor musical with the same title based on Thurber's story. The film, which extends Mitty's imaginary adventures over a two-day period, stars Danny Kaye as the affable daydreamer.
"Прорвались! " Голос Командира был подобен хрусту ледяной корки. Он носил парадную униформу с грубой вязки белой кепкой, распутно накинутой на один холодный серый глаз. "Мы не можем сделать это, сэр. Это подобно урагану, таково мое мнение. " "Я не спрашиваю твое мнение, лейтенант Айсберг, " ответил Командир. "Вперед,на огонь!
Rev her up to 8500! Мы проходим! " Обстрел усилился: ta-pocketa-pocketa-pocketa-pocketa-pocketa. Командующий уставился на лед, кристаллизовавшийся на окне. Он шел, крутя ряд сложных дисков. "Включите вспомогательный Номер 8! " кричал он. "Включите вспомогательный Номер 8! " повторил лейтенант Айсберг. "Вся сила в Номере 3 , в башенке! " орал Командующий. "Полная сила в Номере 3! " Команда, приспосабливаясь к различным заданиям, швыряемая в Морском гидроплане, переглядывалась и усмехалась. " Старики передадут нас, " говорили они друг другу. "Старик не боится ада! "..."Не так быстро! Ты едешь слишком быстро! " сказала госпожа Миттай. "Зачем ты едешь так быстро? "
"Hmm? " сказал Уолтер Миттай. Он с удивлением посмотрел на свою жену, находящуюся рядом. Она показалась ему чрезвычайно незнакомой, странной женщиной, вопиющей о нем в толпе. "Ты дал что-то около пятьдесяти пяти, " сказала она. "Ты знаешь, что я не люблю больше сорока. " Уолтер Миттай добрался к Уотербери в тишине, рев SN202 влетел как ураган двадцати летнего стажа на Флоте, исчезающих в воздушных трассах его мнения. "Сбавь 10, " сказала госпожа Миттай. "Это один из твоих дней. Мне жаль, что ты не позволил доктору Реншоу просмотреть тебя. "
Уолтер Миттай остановил автомобиль перед зданием, куда пошла его жена, чтобы сделать прическу. "Не забудь получать свои ботинки, пока я в парикмахерской, " сказала она. "Мне не нужны ботинки, " ответил Миттай. Она сложила зеркало в косметичку. "Мы были вместе во всей этой истории, " сказала она, выходя из автомобиля. "Ты уже не молод. " Он чуть-чуть разогнал двигатель. "Почему ты не носишь перчатки? Ты потерял их? " Уолтер Миттай полез в карман, достал перчатки, надел их, но после того, как она вошла в здание, и он доехал до красного света, снова снял их. "Подними их, брат! " крикнул полицейский при красном свете и Mитти, торопливо надев перчатки, подался вперед. Он бесцельно ездил по улицам, затем добрался до больницы, что на пути к месту автостоянки.
... "Это - банкир миллионер, Уэллингтон McMillan, " сказала симпатичная медсестра. "Да? " ответил Уолтер Миттай, снимая медленно перчатки. "Кто здесь? " "Доктор Реншоу и доктор Бенбоу, но сейчас здесь два специалиста, доктор Ремингтон из Нью-Йорка и доктор Прайчард-Майтфорд из Лондона. Он улетел. " Дверь открылась вниз на длинный, прохладный коридор, и оттуда вышел доктор Реншоу. Он выглядел обезумевшим и измученным. "Привет, Mitty, " сказал он. `'У нас дьявольское время с мистером McMillan, банкиром миллионером и личным другом Рузвельта. Трактат Obstreosis ductal. Третичный. Есть ли у Вас желание посмотреть на него. " "С удовольствием, " сказал Миттай.
В операционной комнате шептались: "доктор Ремингтон, доктор Миттай. Доктор Прайчард-Майтфорд, доктор Миттай. " "Я читал вашу книгу по streptothricosis, " сказал Прайчард-Майтфорд, обмениваясь рукопожатием. "Блестящая работа, сэр. " "Спасибо, " сказал Уолтер Миттай. "Не знал, что Вы были в Штатах, Mitty, " ворчал Ремингтон. "Вы очень любезны, " ответил Миттай. Огромная, сложная машина, связанная с операционным столом, со многими трубами и проводами, начала к тому моменту идти в режиме pocketa-pocketa-pocketa. "Подай новый anesthetizer! " кричал молодой специалист. "Никого нет на Востоке, кто знает, как установить это! " "Тихо! " сказал Миттай низким, прохладным голосом. Он подпрыгивал на машине, которая теперь шла pocketa-pocketa-queep-pocketa-queep и стал указывать пальцем на ряд блестящих дисков. "Дай авторучку! " . Кто - то протянул ее. Он вытащил испорченный поршень из машины и вставил ручку на ее место. "Она будет держаться в течение десяти минут,
" сказал он. "Продолжайте. Медсестра заторопилась и что-то шепнула Реншоу и Миттай увидел, что мужчина побледнел. "Начался Coreopsis, " нервно сказал Реншоу. "Вы приняли бы это, Миттай? " Миттай смотрел на малодушную фигуру Бенбоу, который пил, и на омертвевшие неуверенные лица двух великих специалистов. "Как вам угодно, " ответил он. Они погладили белое платье на нем, он отрегулировал маску и одел тонкие перчатки; медсестры вручили ему светлый..."Держись, Мак! Высматривай Buick! " Уолтер Миттай надавил на тормоза. "Проулок, Мак, " сказал дежурный автостоянки, глядя в лицо Миттаю. "Ну и дела. Yeh, " бормотал Миттай. Он осторожно подошел к задней части переулка, отмеченного "Только на выход. " "Оставь ее там, " сказал дежурный. "Я уберу ее. " Миттай вышел
из машины. "Эй, лучше оставь ключ. " "О", сказал Миттай, вручая человеку ключ зажигания. Дежурный согнулся в автомобиле, придерживая его уверенно и сделал то, что надо.Они настолько дерзкие, шептал Уолтер Миттай, идя по Главной Улице; они думают, что знают все. Как только он попробовал снять цепи за пределами Нового Милфорда, они ранили его. Молодой, усмехающийся гаражный мастер должен был войти в поломанный автомобиль и раскрутить все. С тех пор госпожа Миттай всегда заставляла его идти в гараж и снимать цепи. В следующий раз, думал он, мне нужно будет убрать мою правую руку в петлю; они перестанут тогда надо мной смеяться, потому что они увидят, что я не могу взять цепи. Он хлюпал в слякоти на тротуаре. "Ботинки", вспомнил он и стал искать обувной магазин.
Когда с ботинками в коробке он снова вышел на улицу, он задался вопросом по поводу своей жены. Она дважды сказала ему что-то перед тем, как они отъехали от своего особняка в Уотербери. Он ненавидел эти еженедельные поездки за полкупками в город – у него всегда получалось что - то не так. Носовые салфетки, Скуибб, лезвия?- вспоминал он. Нет. Зубная паста, зубная щетка, бикарбонат, карборунд, инициатива и референдум? Он отбросил это. Но она помнит все. "Где это "? " спросит она. "Не говори, что ты забыл. " Мимо прошел разносчик газет, выкрикивая что-то о суде в Уотербери.
... "Возможно это освежит твою память. " Окружной прокурор ткнул тяжелым автоматом в тихую фигуру свидетеля. "Ты когда-либо видел это прежде? " Уолтер Миттай взял оружие и опытно обследовал его. "Это - мой Webley-Vickers 50.80, " ответил он спокойно. Возбужденное гудение пробежало по залу суда. Судья постучал для восстановления порядка. "Я полагаю, ты стреляешь любым огнестрельным оружием? " - сказал окружной прокурор. "Возражаю!
" крикнул поверенный Миттая. "Мы предполагаем, что ответчик, возможно, не стрелял, потому что мы доказали, что он носил свою правую руку в петле на ночь от четырнадцатого июля. " Уолтер Миттай поднял руку и препирающиеся поверенные были сражены. "Что делают с оружием, " сказал он ровно, " я, возможно, убил Григория Фитжерста в трехстах футах – с левой руки. " В зале суда произошло столпотворение. Крик женщины превратился в бедлам и внезапно прекрасная, темноволосая девочка оказалась в руках Уолтера Миттая. Окружной прокурор жестоко ударил ее. Не вставая со стула, Миттай двинул ему в подбородок. "Ты несчастный злой пес! "..."Шенячий бисквит, " сказал Уолтер Миттай. Он остановился и из туманного зала суда высветились и снова окружили его здания Уотербери. Женщина, проходящая мимо, рассмеялась. "Он сказал- 'щенячий бисквит, ' " бросила она компаньону. "Тот повторил ' Puppy biscuit (Щенячий бисквит) . " Уолтер Миттай прибавил шаг. Он вошел в
A. & P и был не первый, кто попал на маленькую улочку. "Я хочу какой-нибудь бисквит для маленьких, молодых собак, " сказал он клерку. "Какая-нибудь специальная порода, сэр? " Самый большой в мире стреляющий пистолет. "Он называется 'Puppies Bark for It' на коробке, " сказал Уолтер Миттай.Его жена была в парикмахерской в пятнадцати минутах езды и он поглядывал на часы, чтобы не нарваться на неприятности. Она не любила добираться до гостиницы самостоятельно, она всегда хочет, чтобы он ждал ее как обычно. Он нашел большой кожаный стул в лобби под окном и положил ботинки и щенячий бисквит на полу рядом. Затем подобрал старую копию статуи Свободы и засунул ее под сидение. "Германия может Захватить Мир Через Воздух? " Уолтер Миттай смотрел на картины бомбежки с самолетов и на разрушенные улицы.
... "каннонада гуляет в молодом Роли, сэр, " сказал сержант. Капитан Миттай взглянул поверх его взъерошенных волос. "Сходи к его кровати, " выронил он устало, " Я полечу один. " "Но Вы не можете, сэр, " тревожно заметил сержант. "Требуется два мужчины для управления бомбардировщиком, и
Archies адски обстреливают все с воздуха. Цирк Фона Рихтмана между нами и Saulier. " "Кто-то завладел тем складом боеприпасов, " сказал Миттай. "Я пошел. Хочешь бренди? " Он налил напиток для себя и сержанта. Война гремела и скулила вокруг и колотилась в дверь. Снаряды рвали древесину и осколки летели через комнату. "Бьют совсем рядом, " сказал Капитан Миттай небрежно. 'Огневое окаймление, " ответил сержант. "Мы живем только однажды, Сержант, " отметил Миттай со слабой мимолетной улыбкой. "Живем ли мы? " Он добавил бренди и осущил стакан наспех. " Я никогда не видел, что человек, подобный вам, может держать бренди, сэр, " сказал сержант. "Прошу простить, сэр. " Капитан Миттай встал и повесил на себя огромный автомат Webley-Vickers. "Это - сорок километров черт знает чего, сэр, " молвил сержант. Миттай в одиночку закончил бренди. "В конце концов, " сказал он мягко, ", что – то не так? " Обстрел усилился; был rat-tat-tatting из автоматов, и откуда-то посыпался угрожающий pocketa-pocketa-pocketa из новых огнеметов. Уолтер Миттай шел к двери жужжащей долбленой лодки "Aupres de Ma Blonde." Он обернулся и махал сержанту - "За ваше здоровье! " ....
Они вышли через вращающиеся двери, которые издали слабый иронический свистящий звук. До автостоянки было два перекрестка. На углу у аптеки она сказала, " Жди меня здесь. Я забыла кое-что. Я буду через минуту. " Она была больше чем минуту. Уолтер Миттай зажег сигарету. Начался дождь, дождь со снегом. Он встал напротив стены аптеки и курил.... Он откинул плечи. "К черту эти носовые платки, " сказал он презрительно. Он взял последнюю сигарету, затянулся и унесся далеко далеко... С той слабой, мимолетной улыбкой, играющей о его губах, с которой он столкнулся с командой обстрела; стойкой и неподвижной, гордой и презрительной, Уолтер Миттай Несгибаемый и Непостижимый.
The Secret Life of Walter Mitty
"WE'RE going through!" The Commander's voice was like thin ice breaking. He wore his full-dress uniform, with the heavily braided white cap pulled down rakishly over one cold gray eye. "We can't make it, sir. It's spoiling for a hurricane, if you ask me." "I'm not asking you, Lieutenant Berg," said the Commander. "Throw on the power lights! Rev her up to 8500! We're going through!" The pounding of the cylinders increased: ta-pocketa-pocketa-pocketa-pocketa-pocketa. The Commander stared at the ice forming on the pilot window. He walked over and twisted a row of complicated dials. "Switch on No. 8 auxiliary!" he shouted. "Switch on No. 8 auxiliary!" repeated Lieutenant Berg. "Full strength in No. 3 turret!" shouted the Commander. "Full strength in No. 3 turret!" The crew, bending to their various tasks in the huge, hurtling eight-engined Navy hydroplane, looked at each other and grinned. "The Old Man'll get us through," they said to one another. "The Old Man ain't afraid of hell!" . . .
"Not so fast! You're driving too fast!" said Mrs. Mitty. "What are you driving so fast for?"
"Hmm?" said Walter Mitty. He looked at his wife, in the seat beside him, with shocked astonishment. She seemed grossly unfamiliar, like a strange woman who had yelled at him in a crowd. "You were up to fifty-five," she said. "You know I don't like to go more than forty. You were up to fifty-five." Walter Mitty drove on toward Waterbury in silence, the roaring of the SN202 through the worst storm in twenty years of Navy flying fading in the remote, intimate airways of his mind. "You're tensed up again," said Mrs. Mitty. "It's one of your days. I wish you'd let Dr. Renshaw look you over."
Walter Mitty stopped the car in front of the building where his wife went to have her hair done. "Remember to get those overshoes while I'm having my hair done," she said. "I don't need overshoes," said Mitty. She put her mirror back into her bag. "We've been all through that," she said, getting out of the car. "You're not a young man any longer." He raced the engine a little. "Why don't you wear your gloves? Have you lost your gloves?" Walter Mitty reached in a pocket and brought out the gloves. He put them on, but after she had turned and gone into the building and he had driven on to a red light, he took them off again. "Pick it up, brother!" snapped a cop as the light changed, and Mitty hastily pulled on his gloves and lurched ahead. He drove around the streets aimlessly for a time, and then he drove past the hospital on his way to the parking lot.
. . . "It's the millionaire banker, Wellington McMillan," said the pretty nurse. "Yes?" said Walter Mitty, removing his gloves slowly. "Who has the case?" "Dr. Renshaw and Dr. Benbow, but there are two specialists here, Dr. Remington from New York and Dr. Pritchard-Mitford from London. He flew over." A door opened down a long, cool corridor and Dr. Renshaw came out. He looked distraught and haggard. "Hello, Mitty," he said. `'We're having the devil's own time with McMillan, the millionaire banker and close personal friend of Roosevelt. Obstreosis of the ductal tract. Tertiary. Wish you'd take a look at him." "Glad to," said Mitty.
In the operating room there were whispered introductions: "Dr. Remington, Dr. Mitty. Dr. Pritchard-Mitford, Dr. Mitty." "I've read your book on streptothricosis," said Pritchard-Mitford, shaking hands. "A brilliant performance, sir." "Thank you," said Walter Mitty. "Didn't know you were in the States, Mitty," grumbled Remington. "Coals to Newcastle, bringing Mitford and me up here for a tertiary." "You are very kind," said Mitty. A huge, complicated machine, connected to the operating table, with many tubes and wires, began at this moment to go pocketa-pocketa-pocketa. "The new anesthetizer is giving away!" shouted an intern. "There is no one in the East who knows how to fix it!" "Quiet, man!" said Mitty, in a low, cool voice. He sprang to the machine, which was now going pocketa-pocketa-queep-pocketa-queep . He began fingering delicately a row of glistening dials. "Give me a fountain pen!" he snapped. Someone handed him a fountain pen. He pulled a faulty piston out of the machine and inserted the pen in its place. "That will hold for ten minutes," he said. "Get on with the operation. A nurse hurried over and whispered to Renshaw, and Mitty saw the man turn pale. "Coreopsis has set in," said Renshaw nervously. "If you would take over, Mitty?" Mitty looked at him and at the craven figure of Benbow, who drank, and at the grave, uncertain faces of the two great specialists. "If you wish," he said. They slipped a white gown on him, he adjusted a mask and drew on thin gloves; nurses handed him shining . .
.
"Back it up, Mac!! Look out for that Buick!" Walter Mitty jammed on the brakes. "Wrong lane, Mac," said the parking-lot attendant, looking at Mitty closely. "Gee. Yeh," muttered Mitty. He began cautiously to back out of the lane marked "Exit Only." "Leave her sit there," said the attendant. "I'll put her away." Mitty got out of the car. "Hey, better leave the key." "Oh," said Mitty, handing the man the ignition key. The attendant vaulted into the car, backed it up with insolent skill, and put it where it belonged.
They're so damn cocky, thought Walter Mitty, walking along Main Street; they think they know everything. Once he had tried to take his chains off, outside New Milford, and he had got them wound around the axles. A man had had to come out in a wrecking car and unwind them, a young, grinning garageman. Since then Mrs. Mitty always made him drive to a garage to have the chains taken off. The next time, he thought, I'll wear my right arm in a sling; they won't grin at me then. I'll have my right arm in a sling and they'll see I couldn't possibly take the chains off myself. He kicked at the slush on the sidewalk. "Overshoes," he said to himself, and he began looking for a shoe store.
When he came out into the street again, with the overshoes in a box under his arm, Walter Mitty began to wonder what the other thing was his wife had told him to get. She had told him, twice before they set out from their house for Waterbury. In a way he hated these weekly trips to town--he was always getting something wrong. Kleenex, he thought, Squibb's, razor blades? No. Tooth paste, toothbrush, bicarbonate, Carborundum, initiative and referendum? He gave it up
. . . "Perhaps this will refresh your memory." The District Attorney suddenly thrust a heavy automatic at the quiet figure on the witness stand. "Have you ever seen this before?'' Walter Mitty took the gun and examined it expertly. "This is my Webley-Vickers 50.80," ho said calmly. An excited buzz ran around the courtroom. The Judge rapped for order. "You are a crack shot with any sort of firearms, I believe?" said the District Attorney, insinuatingly. "Objection!" shouted Mitty's attorney. "We have shown that the defendant could not have fired the shot. We have shown that he wore his right arm in a sling on the night of the fourteenth of July." Walter Mitty raised his hand briefly and the bickering attorneys were stilled. "With any known make of gun," he said evenly, "I could have killed Gregory Fitzhurst at three hundred feet with my left hand." Pandemonium broke loose in the courtroom. A woman's scream rose above the bedlam and suddenly a lovely, dark-haired girl was in Walter Mitty's arms. The District Attorney struck at her savagely. Without rising from his chair, Mitty let the man have it on the point of the chin. "You miserable cur!" . . .
"Puppy biscuit," said Walter Mitty. He stopped walking and the buildings of Waterbury rose up out of the misty courtroom and surrounded him again. A woman who was passing laughed. "He said 'Puppy biscuit,'" she said to her companion. "That man said 'Puppy biscuit' to himself." Walter Mitty hurried on. He went into an A. & P., not the first one he came to but a smaller one farther up the street. "I want some biscuit for small, young dogs," he said to the clerk. "Any special brand, sir?" The greatest pistol shot in the world thought a moment. "It says 'Puppies Bark for It' on the box," said Walter Mitty.
His wife would be through at the hairdresser's in fifteen minutes' Mitty saw in looking at his watch, unless they had trouble drying it; sometimes they had trouble drying it. She didn't like to get to the hotel first, she would want him to be there waiting for her as usual. He found a big leather chair in the lobby, facing a window, and he put the overshoes and the puppy biscuit on the floor beside it. He picked up an old copy of Liberty and sank down into the chair. "Can Germany Conquer the World Through the Air?" Walter Mitty looked at the pictures of bombing planes and of ruined streets.
. . . "The cannonading has got the wind up in young Raleigh, sir," said the sergeant. Captain Mitty looked up at him through tousled hair. "Get him to bed," he said wearily, "with the others. I'll fly alone." "But you can't, sir," said the sergeant anxiously. "It takes two men to handle that bomber and the Archies are pounding hell out of the air. Von Richtman's circus is between here and Saulier." "Somebody's got to get that ammunition dump," said Mitty. "I'm going over. Spot of brandy?" He poured a drink for the sergeant and one for himself. War thundered and whined around the dugout and battered at the door. There was a rending of wood and splinters flew through the room. "A bit of a near thing," said Captain Mitty carelessly. 'The box barrage is closing in," said the sergeant. "We only live once, Sergeant," said Mitty, with his faint, fleeting smile. "Or do we?" He poured another brandy and tossed it off. "I never see a man could hold his brandy like you, sir," said the sergeant. "Begging your pardon, sir." Captain Mitty stood up and strapped on his huge Webley-Vickers automatic. "It's forty kilometers through hell, sir," said the sergeant. Mitty finished one last brandy. "After all," he said softly, "what isn't?" The pounding of the cannon increased; there was the rat-tat-tatting of machine guns, and from somewhere came the menacing pocketa-pocketa-pocketa of the new flame-throwers. Walter Mitty walked to the door of the dugout humming "Aupres de Ma Blonde." He turned and waved to the sergeant. "Cheerio!" he said. . . .
Something struck his shoulder. "I've been looking all over this hotel for you," said Mrs. Mitty. "Why do you have to hide in this old chair? How did you expect me to find you?" "Things close in," said Walter Mitty vaguely. "What?" Mrs. Mitty said. "Did you get the what's-its-name? The puppy biscuit? What's in that box?" "Overshoes," said Mitty. "Couldn't you have put them on in the store?" 'I was thinking," said Walter Mitty. "Does it ever occur to you that I am sometimes thinking?" She looked at him. "I'm going to take your temperature when I get you home," she said.
They went out through the revolving doors that made a faintly derisive whistling sound when you pushed them. It was two blocks to the parking lot. At the drugstore on the corner she said, "Wait here for me. I forgot something. I won't be a minute." She was more than a minute. Walter Mitty lighted a cigarette. It began to rain, rain with sleet in it. He stood up against the wall of the drugstore, smoking. . . . He put his shoulders back and his heels together. "To hell with the handkerchief," said Waker Mitty scornfully. He took one last drag on his cigarette and snapped it away. Then, with that faint, fleeting smile playing about his lips, he faced the firing squad; erect and motionless, proud and disdainful, Walter Mitty the Undefeated, inscrutable to the last.